Михаил Герцман: "Жизнь, несомненно, похожа на танец..."


У себя в Сыктывкаре Михаила Герцмана считают чуть ли не вторым по величине композитором после Моцарта - ведь именно наш сегодняшний гость стал там основателем нового жанра Коми-фольклор. Среди поклонников Валерия Леонтьева Михаил Львович больше известен, как поэт, писатель и большой друг любимого артиста, с которым прошел не только огонь и воду, но и медные и даже чугунные стены партийных начальников... О себе и о музыке, о современной и советской эстраде, о знаменитой книге и о своем не менее знаменитом друге расскажет сам Михаил Герцман.

         *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***


Часть первая.
"Моя книга разошлась за год.
Думаю, после этого сыктывкарские писатели меня ненавидят"

- Михаил Львович, когда я готовился к интервью, то перечитал массу публикаций с Вами, но так и не смог понять - какая профессия у Вас настоящая. Вы и музыку сочиняете, и тексты для песен пишите, и книги, да еще и в музыкальном жюри отсматриваете начинающих артистов...

Михаил Герцман: (смеется) Прежде всего я композитор – и по образованию, и по призванию! Писательство, стихи – это, скорее, хобби. Но хобби, которому я отношусь весьма серьёзно и отдаю (вернее, отдавал) достаточно много времени.

- А как получилось, что композитор взялся за перо и начал писать книги?

Михаил Герцман: Этому предшествовал такой забавный эпизод. Однажды дома мне вдруг стало нехорошо с сердцем. Живу я один, а сын мой вместе с моей бывшей женой живут в Германии. И вдруг мне пришло в голову, что если я сейчас умру, то найдут меня нескоро. Поэтому решил открыть входную железную дверь, чтобы ее не ломали в случае чего. И первое (а может, и последнее), что я решил сделать, пока еще живой, срочно написать прощальную записку сыну Он, живя в чужой стране, поначалу учился не очень хорошо. И, чтобы поддержать сына, я начал свое послание со слов: "Дорогой Лева! В детстве я был очень тупым ребенком...".
И так увлёкся, что оторвал голову от текста только часа через два. И то, потому что почувствовал сквозняк. Я понял, что дует от входной двери. Закрыв ее, я сел писать дальше.

- Ого! Не каждый писатель сможет похвастаться такой историей!

Михаил Герцман: Наутро я продолжил, вычеркнув только обращение "Дорогой Лева" – оно мне стало мешать. А потом задумался, кем я мог быть в прошлой жизни. Потом вспомнил родителей, учителей, школу. А что не мог вспомнить, я принялся выдумывать. И чтобы не выглядеть вруном, придумал новое имя герою, назвав его Яшей, и этот Яша начал жить в романе собственной жизнью, постоянно удивляя меня своими выходками. Так и получилась книга, а за ней – вторая. «Тупица» и «Тупица-2»...




- Можно ли ее назвать автобиографичной?

Михаил Герцман: Нет, ни в коем случае. Это художественное произведение. Мемуары должны писать про себя военачальники, дипломаты, учёные и вообще великие люди, повлиявшие на ход истории. У нас же, обыкновенных людей, и жизнь попроще: родился, учился, женился, работал, развелся, опять женился... А в художественном произведении можно писать о чувствах, тем более, что они часто перекликаются с чувствами других людей. Мне, например, очень часто говорят читатели – признайся, ты про нашу школу в Астрахани написал! А я никогда там не был. Или одна девочка утверждает, что в книге описана именно её музыкальная школа из какого-то района Москвы! А третьим показалось, что всё происходит вообще в Пензе, где я тоже никогда не был...

- А почему при таком читательском спросе вышел ограниченный тираж? Знаю, что многие и по сей день ищут эти книги в Интернете, пытаются заказать через знакомых...

Михаил Герцман: Да это еще и много! Вначале мы со спонсором решили выпустить всего 500 штук. И вообще, у нас в Сыктывкаре не принято печатать более 500 экземпляров. Кому охота, чтобы его книги годами валялись на полках? Но когда мы привезли рукопись "Тупицы" в типографию города Кирова, то женщина-редактор, прочитав наудачу пару страниц, воскликнула: "Вы с ума сошли! Надо издавать не меньше тысячи!". Я тогда даже расстроился – где я возьму тысячу читателей? А тут подошел еще какой-то сотрудник, тоже полистал книгу и говорит: "Какая тысяча? Надо печатать пять тысяч!!!" Ну, пять тысяч это вообще другие деньги для спонсора!
В итоге спонсор поколебался, поколебался, да и заказал полторы тысячи книг. На свой (и мой) страх и риск. И книги за год, к моему удивлению, полностью размели.
Так что, думаю, многие сыктывкарские писатели меня ненавидят (смеется).

- Тогда почему нет переиздания? Или это кризис вмешался?

Михаил Герцман: Угадали. Он, родимый! Однако совсем недавно и весьма неожиданно возник другой спонсор – пока рано называть его имя. Чтобы не слишком рисковать, он принял решение переиздать еще 1500 экземпляров. Как и первый тираж. А если будет много заявок - то, может быть, и больше. Пока мы решаем, как и где их продавать... Между прочим, отпечатать нетрудно – были бы деньги. Куда сложнее договориться с магазинами. Но это - отдельная тема.





- Думаю, эта новость порадует многих. А правда ли, что Вы собираетесь написать еще и книгу о неизвестном Леонтьеве?

Михаил Герцман: Нет, ничего подобного я не планирую. Он просто один из любимых героев моей книги, как и любимый герой из жизни. Но в книге мне хотелось показать, как в разные времена я общался с людьми разного склада. Ведь я выпускник Ленинградской консерватории, окончил аспирантуру, вроде как, громко говоря, высокообразованный человек. Он же, на момент нашего знакомства имел пару курсов индустриального института. Но – блестящий же самородок! До очень многого дошедший интуитивно, своим умом и своим трудом... А какое у него природное обаяние, какая харизма – чудо, волшебство! Обе мои жены последовательно, в разные времена, были большими его поклонницами (улыбается).

- Хотелось бы еще узнать о музыкальной жизни в Сыктывкаре, к которой Вы имеете непосредственное отношение, как председатель музыкального жюри. Много среди конкурсантов попадается тех, кто достоин внимания, вложений, раскрутки?

Михаил Герцман: В Сыктывкаре достаточно богатая и театральная, и концертная жизнь. Безусловно, встречаются и очень талантливые люди, но, к сожалению, у нас в республике не развита система продюсирования. И продюсеров поп-музыки практически нет. Тем не менее, я считаю, что подобные конкурсы должны быть. Потому что, в первую очередь, это самовыражение талантливых людей. Взять того же Валеру - когда ему стало в Коми невмоготу, он уехал туда, где к его таланту отнеслись более внимательно. У нас был такой конкурс - "Юрган" (сейчас он, к сожалению, погиб), он был каким-то очень счастливым - люди, которые побеждали на нем, впоследствии куда-то поступали, продолжали карьеру...

- И почему же его закрыли?

Михаил Герцман: Это трудно объяснить. Понимаете, каждый чиновник, приходящий на новое место ( в данном случае, на место министра культуры Коми республики), всегда считает, что до него тут работали одни идиоты...Пусть до его назначения прошло девять таких конкурсов, а теперь-то пришел ОН! Он пришел и сделал точно такой же конкурс, но уже с другим названием и объявил его "Первым" музыкальным конкурсом! Зачем? А чтобы его тут же заметило начальство: «Вот какой молодец, наш новый министр, наконец-то начался подъём культуры». Так что, у нас примерно такая история и произошла с "Юрганом"...



- А среди начинающих артистов попадаются те, кто мог бы сравниться с Валерием Леонтьевым? Ну или хотя бы составить достойную конкуренцию...

Михаил Герцман: Пожалуй, нет. Такого калибра артистов я больше не встречал. Леонтьев очень уж своеобразный. Он и талантливый и трудолюбивый и всегда недовольный собой - а такой синтез встречается крайне редко. И у нас в Сыктывкаре, и вообще в России.

- А Вы-то, кстати, как оказались в Сыктывкаре? Насколько я знаю, обучались и жили Вы в Ленинграде...

Михаил Герцман: У меня и сегодня вся родня в Питере – и мама, и брат с семьей. Всё вышло очень просто - меня распределили после консерватории в Сыктывкар, вот и все! Сейчас выпускники вузов и не знают что это такое. В то время в 71-м году распределение было штукой очень серьезной, могли лишить диплома, если не поедешь. Поэтому я и поехал - на год... А потом как-то прижился, потому что первый мой авторский концерт оказался очень успешным, у меня начали покупать произведения... Я даже, впервые после студенческих лет, смог купить себе хороший по тем временам костюм! Да и вообще, как-то все трепетно относились к новому композитору, тем более, что я начал разрабатывать Коми фольклор... Например, я был первым, кто написал здесь сонату для фортепиано, а потом сонаты для скрипки, балалайки, трубы... Можно сказать, что я даже стал основателем каких-то новых жанров...




- А не тянуло уехать в Москву, где могли бы открыться гораздо большие перспективы?

Михаил Герцман: Нет, в Москву никогда не тянуло, а вот в Питер хотелось безумно. Но потом вмешалась любовь, а вернее ее отсутствие – я разошелся с первой женой, с которой мы жили в Ленинграде, потом появилась другая жена... А в Сыктывкаре же такие девушки, вы себе не представляете!

- Что, неужели отличаются от тех, которые ходят по Ленинграду?

Михаил Герцман: Для меня - да! (смеется). Знаете, когда идешь по улицам Москвы, Ленинграда или Свердловска (я там окончил музыкальную школу) то можно встретить немало красивых девушек. Как и везде. Но тот поток, который встречается в Сыктывкаре - просто сказка, он намного «гуще», чем в других городах. Приезжайте и убеждайтесь!

- Хорошо, о пристрастиях в красоте мы узнали, а что предпочитаете из книг? Ваш знаменитый друг, например, обожает фантастику, не подсадил ли он и Вас на этот жанр?

Михаил Герцман: Ну, на фантастику я и сам кого хочешь подсажу. Я тоже ее ярый поклонник и любитель.. Хотя самое большое впечатление детства это роман Сабатини "Одиссея капитана Блада". Море, корабли, любовь, блестящие диалоги. Следующее восторженное впечатление от Ильфа и Петрова, потом – Жванецкий, Довлатов. А Булгаков – это не просто восторг, а уже какая-то вспышка! Наверняка эти авторы оказали на меня влияние...





- А что насчет современного телевидения? В интернете пишут, что Вы большой поклонник программы "Comedy clab", которую многие ругают...

Михаил Герцман: Было время, когда я регулярно смотрел их выпуски, а потом у меня стал падать интерес к их шуткам. Впрочем, как и у всей страны - шутки начали повторяться, приедаться... Но я никогда не считал их юмор пошлым. Они были грубоватые, но не пошлые. Пошлые - это Петросян. А так я очень люблю программу "Умники и умницы" - меня она очень утешает – оказывается, сегодня еще есть молодежь, которая интересуется не только "бабками". Я помню, как лет семнадцать назад, случайно переключая кнопки, попал на эту передачу и с тех пор, по возможности, не пропускаю ее.

- А вот еще пишут, что у Вас якобы сгорел дом, вместе с бесценной коллекцией записей раннего Леонтьева, которых нет ни у самого певца, ни у его поклонников. Правда или очередной вымысел желтой прессы?

Михаил Герцман: Дом у меня не горел. Да и не было у меня никогда никакого дома. А сгорела двушка на седьмом этаже. Был большой пожар, и мы все чудом остались живы. А многие бесценные записи и фотографии, действительно сгорели и потеряны безвозвратно.

- А как это случилось?

Михаил Герцман: Обычная электрическая розетка. Она искрила у нас много лет, много раз ее электрики чинили и столько же недочинивали... А она искрила, искрила и в один прекрасный день (вернее, холодной ноябрьской ночью) загорелась... И много пропало в огне моих нот, но я ни капли об этом не жалею – живой же!

беседовал Максим Яковлев, 2010г.
Фото из личного архива Михаила Герцмана и из архива сайта "Дельтаплан"
www.leontiev.com

Читать вторую часть